Россия в песнях Игоря Талькова

Беседа с элементами практикума: «Россия в песнях Игоря Талькова» в детском объединении «Фэнтази» Возраст учащихся: 14-16 лет

Дата проведения: 07.09.2020

Место проведения: корпус «Б», каб. №8;

Время проведения: 14.00.

Цель: воспитание гражданско – патриотических чувств через знакомство с творчеством поэта и певца Игоря Талькова.

Задачи:

Образовательные:

- познакомить с личностью и творчеством певца и поэта,

- познакомить со стихами И. Талькова, представляя его как поэта высокой духовной гармонии, как поэта-философа.

Развивающие:

- развивать умение художественного восприятия, толкования эпизодов литературного произведения, его художественных деталей;

- развивать навыки публичного выступления и аналитического мышления при восприятии учебного материала;

- развивать культуру речи, память, мышление,

- способствовать развитию коммуникативных и познавательных способностей учащихся, навыков работы с текстовым материалом;

- формировать самостоятельность и креативность мышления в условиях индивидуальной и коллективной работы.

Воспитательные:

- нравственные качества личности,

- развитие способности философского осмысление значимости человека на земле и смысла жизни;

- воспитывать любовь к природе и русской поэзии.

План занятия:

1. Организационный момент --- 5 мин
2. Знакомство с творчеством Игоря Талькова --- 40 мин
3. Практическая работа --- 40 мин
4. Подведение итогов --- 5 мин

Ход занятия:

Организационный момент (5 мин)

- Приветствие. Проверка присутствующих и готовность к занятию.

Педагог: Ребята, вы знаете кто такой Игорь Тальков?

Дети: Нет

Педагог: Игорь Тальков это поэт и певец - бард 80-х годов. Песенное творчество Игоря Владимировича Талькова (1956 – 1991) приобрело широкую общероссийскую известность в конце 1980-х гг. и явило новую фазу развития трагедийно-сатирического направления в бардовской поэзии на современном этапе. Ранняя гибель поэта предопределила то, что его творческое дарование осталось не до конца реализованным. Постепенно наступает пора объективного исследования поэтических текстов Талькова, свободного от политических пристрастий, с которыми эти песни воспринимались в пору их создания и исполнения. В своих стихах Тальков предстает и как остро социальный поэт-философ и сатирик, и вместе с тем как художник элегического склада, тонкий аналитик внутреннего мира личности.

«Социальные» песни

Размышляя о ключевых мотивах своей поэзии, Тальков подчеркивал: «Мои песни - крик и боль моей души». Песни Талькова проникнуты мучительным ощущением крушения миражей уходящей в прошлое советской эпохи. Выступления на сцене перерастали порой в митинги, полемики, а иногда даже в лекции.

Одной из наиболее известных гражданских песен Талькова стала песня «Россия» (1989).

(Звучит запись песни «Россия»

Педагог: давайте поговорим: как вы поняли смысл этой песни?

(Предполагаемые ответы детей)

Текст построен в форме прямого обращения поэта к родной стране, чей облик в прошлом и настоящем проступает при чтении «старой тетради расстрелянного генерала». Публицистичность соединена здесь с обнаженностью страждущего чувства лирического «я», ассоциирующего себя с «обманутым поколением» своих современников – в финале песни эти слова не поются, а медленно проговариваются, что служит их особому смысловому выделению. Центральной в стихотворении становится мифологема «золотого века» дореволюционной России («век золотой Екатерины», «златоглавая Москва», колокольный звон в звуковом оформлении песни), претерпевшей распятие в революционное лихолетье. Третья строфа, рисующая апокалипсическую картину гибели России («разверзлись с треском небеса»), исполнялась бардом особенно эмоционально, а контраст прошлого и настоящего проявился в резкой смене цветовой гаммы («золотые купола», «черный глаз», «красный царь»). В переживаниях лирического героя отчетливо выразилось умонастроение мыслящей части общества, чающей «забитой правды возрожденья» и вглядывающейся в национальное прошлое в поисках отринутых духовных основ бытия.

Во многих стихах-песнях Талькова звучит резко сатирическая оценка как советских десятилетий, так и «перестроечной» современности («Дядя», «Враг народа», «Господа демократы», «Господин президент» и др.).

С точки зрения гражданской поэзии - поэзия Талькова родственна поздней лирике В.Высоцкого («Я никогда не верил в миражи», 1979-1980; «А мы живем в мертвящей пустоте…», 1978-1980; «История болезни», 1976; «Купола», 1975 и др.), где заметное место занимала трагическая рефлексия о пути, пройденным как лирическим героем, так и его поколением в «застойные» годы брежневского анабиоза.

(Звучит отрывок песни В.Высоцкого «Я никогда не верил в миражи»)

Как и у Талькова происходит смысловое развитие данных мотивов стихотворений Высоцкого в иной исторической ситуации: «Мы дети страшных дней России», когда в общественном сознании наметилась тенденция к восстановлению правды о пройденном пути. Двух поэтов-бардов объединяет напряженное стремление нащупать духовные координаты исторической судьбы народа, возможности исцеления его «души, сбитой утратами да тратами» («Купола» Высоцкого, «Россия» Талькова и др.).

В лирике Талькова постижение современности влечет за собой переоценку исторического опыта и предшествующих столетий. Так, в стихотворении «Господа-демократы» (1989) последствия насильственного революционного передела осмысляются в системе исторических параллелей. Речь в заостренной публицистической форме идет и о Французской революции («Париж по сей день отмывает позор»), и о революционно-демократической интеллигенции ХIХ в. («пусть ответят за все Чернышевский и Герцен»), о праведном народе, невинно пострадавшем от темных сил, – утопии, произрастающей из внутренней потребности превозмочь ощущение вакуума, оторванности от корней и исторических перспектив:

Пусть ответят и те, что пришли вслед за вами

Вышибать из народа и радость и грусть,

И свободных славян обратили рабами,

И в тюрьму превратили Великую Русь!

Примечателен стиль стихотворения, характерный в целом для поэзии Талькова: в обращении к «персонажам» обличительная интонация парадоксально уживается с разговорной лексикой, что создает эффект повышено эмоциональной речи:

Господа-демократы минувшего века,

И чего вы бесились, престолу грозя,

Ведь природа – не дура, и Бог – не калека,

Ну а вы его в шею – ну так же нельзя!

В ярком памфлете «Господин президент»

Господин президент,
Назревает инцидент:
Мы устали от вранья,
В небе — тучи воронья.

(1991), связанном с политическими реалиями августа 1991 г., подобный художественный эффект достигается благодаря синтезированной повествовательной форме: гневно-патетическая апелляция к власти прерывается в середине стихотворения откровенным диалогом с другом о современной России.

Сатирические мотивы социальных песен Талькова нередко сопряжены с гротескной образностью, усиливающей их трагедийное звучание. Как в стихах, так и в дневниковых записях, поэт не раз выдвигал онтологическую, религиозную трактовку судьбы России, ставшей, по его убеждению, в ХХ веке ареной дьявольской игры сил вселенского зла.

В песне Талькова «Бал Сатаны» возникают сатанинские ассоциации, способствуя многомерности сатирического обобщения, создают ценностную перспективу исторического пути нации. Обозначенный в заглавии центральный образ становится метафорой советских десятилетий. В этом образе просматривается косвенная соотнесенность с контекстом известного романа Булгакова «Мастер и Маргарита». В стихотворении Талькова сатирическая заостренность мысли сопряжена с образом ада-мавзолея, с гротескным смещением реальных пропорций в картине мира, где возникает образ «невиновной стороны, // Что бельмом сияла белым // В черном глазе сатаны». Раздумья о потаенном, «ином измерении» истории приводят поэта к художественной интуиции о неминуемом возмездии, ожидающем страну за вольный или невольный союз с силами зла. В стихотворении же «КПСС» (1990) трагическая двойственность происходящих в общественной жизни процессов («коммуняки покидают трон, // Сближаются с народом и каются») предстает в развернутом образе сердца России – Красной площади, в символике которой (звезды – купола – мавзолей) поэт улавливает мистическое отражение гибельных противоречий национального характера.

Художественные пути воплощения образа Родины в песенной поэзии Талькова весьма разноплановы. Если в таких стихах, как «Маленький город» (1986), «Ленинград» (1982), он раскрывается в лирико-романтических тонах, то центральной в стихотворениях «Родина моя» (1989), «Родина» (1991) оказывается эсхатологическая перспектива русской жизни, разрываемой своими неизбывными противоречиями. В первом одушевленный образ страждущей родной земли созвучен, с одной стороны, с фольклорными мотивами («нищая сума»), с другой же – с контекстом блоковской лирики:

Родина моя –

Нищая сума.

Родина моя,

Ты сошла с ума…

Образ России выступает в «Родине моей» в единстве конкретного и обобщенно-символического. С символическим планом сопряжены здесь инфернальные мотивы («Над куполами Люциферова звезда взошла»), насыщенный бытийным смыслом образ природного мира: дожди, «омывающие крест» Отечества, ассоциируются со «слезами … великих сынов с небес», благодаря чему судьба страны в ее крайних проявлениях («запиваешь» – «молишься») видится одновременно и в земном измерении, и в соотнесенности с небесным, Высшим Промыслом.

Близким по содержанию и стилистике является и стихотворение «Родина». В нем также Россия предстает в скорбном обличии нищей матери, насильственно «обряженной в наряд Арлекино». Здесь ярче, по сравнению с предыдущим стихотворением, проступает душевный облик самого лирического героя. Если там он запечатлелся непосредственно лишь в первых строках – в страдающей позиции, косвенно ассоциирующейся с муками Христа («Надо ж было так устать, // Дотянув до возраста Христа, Господи…»), то в более позднем произведении трагизм его внутренней жизни вырисовывается полнее. Герой с болью распознает в себе раздвоенность между естественным сыновним патриотическим чувством и гневным неприятием современной «державы дураков»: «Ты – чужая и своя, // Ты – моя и не моя…». Лирическое «я» видит себя, подобно России-«нищей суме», странником, «изгоем» на родной земле, которая охвачена пожаром, пожирающим ее поэтов (ср. близкий по семантике образ пожара в одноименном стихотворении В.Высоцкого 1978 г.)

Полыхает пожаром земля,

И поэты сгорают,

А тебя окружает зима.

Родина моя…

В пронзительных стихах-песнях Талькова о России вызревает масштабное художественное сопряжение прошлого и современности.

В стихотворении «Стоп! Думаю себе…» (1989) лирический герой предстает в качестве неутомимого правдоискателя, одинокого в своем поиске истины в национальной судьбе последнего времени и осознающего, подобно герою «Моей цыганской» Высоцкого, что «что-то тут не так». Трагифарсовые повороты исторического пути – от Сталина до «перестроечных» времен – рисуются здесь в резко сатирическом свете, с гротесковыми портретами советских вождей. За официальной лживой видимостью взгляд поэта-певца обнажает неприглядную сущность, а обилие снижено-разговорной лексики знаменует его прямое обращение к слушательской аудитории, пребывающей под дурманом «перестроечных» превращений, «метаморфоз», как в одноименном стихотворении 1991 г.:

Только вот ведь в чем беда:

Перестроить можно рожу,

Ну а душу – никогда.

Тальков-художник стал, как представляется, ярким выразителем умонастроения своего «смутного времени», с его брожениями, мучительными поисками утерянной национальной идеи и одновременно соблазном в одночасье предложить ее обществу, в значительной мере подавленному десятилетиями лживой пропаганды. Пророчески предощущая роковую краткость собственного земного пути, поэт стремился вместить в свои песни то бытийное содержание, ту духовную «программу», которые по-настоящему могли быть восприняты лишь спустя десятилетия.

Где ад, где рай,

Где ад, где рай,

Да что гадать?

Давно пора, пора, пора

Донское знамя поднимать.

В стихах-песнях Талькова используются разнообразные средства сатирического изображения современности, доходящего порой до прямой инвективы («Кремлевская стена», «Совки», «Глобус», «Полу-гласность» и др.). В стихотворении «Полу-гласность» (1988), где бессмысленность системы «позднего социализма» передана в зеркале словесного абсурда ( «ПОЛУ-Гласность, // ПОЛУ-так: // ПОЛУ-ясность – // ПОЛУ-мрак»), обнаруживается жанровая и стилевая общность с хлесткой пушкинской эпиграммой – в частности, с известной эпиграммой 1824 г. на М.Воронцова («Полу-милорд, полу-купец…»).

Неординарным образцом «ролевой» лирики Талькова является стихотворение «Кремлевская стена» (1988). Боль лирического героя за судьбу Отечества, его предельное внутреннее напряжение заставляют искать преодоления границ собственного «я», прорыва в надличностное измерение. В горьком самозабвении он представляет себя «кремлевской стеною», последним оплотом родной земли:

Сколько б горя страна не увидела

Ни в войну, ни перед войною

Из-за крупных и мелких вредителей,

Если б я был кремлевской стеною:

Я ронял бы, ронял бы кирпичики

На вредителей плоские лбы…

Таким образом, содержательным стержнем «социальных» песен Талькова выступило глубокое постижение истории и современности России, духовных основ ее бытия, рефлексия об обретении национальной идеи. Острая публицистичность соединилась здесь с многослойной художественной образностью, лирические медитации – с «сюжетными» стихотворениями-балладами, драматическими «сценами», притчами, пророчествами, с их повышенной экспрессией в утверждении высших ценностей в поврежденном мире:

А за окнами светится храм,

А во храме есть Бог.

Ну а если Он есть –

То землей не владеть сатане!

(«Не спеши проклинать этот мир…»,1991)

«Сквозь толщу встреч, сквозь сутолоки бремя…»: любовная лирика

Яркой гранью поэтического наследия Талькова стала и любовная лирика, которой, как и «социальным» песням, свойственны насыщенность бытийной тематикой, прозрение Высшего присутствия в человеческой судьбе. Тальковские стихотворения о любви отличает тонкий психологизм в изображении интимных переживаний, их антиномичных проявлений.

В стихотворении «Почему мы стали чужими?» драматизм любовных чувств лирического «я» контрастирует со спокойствием городского ночного пейзажа, гармония природного мира оттеняет изменчивость межличностных отношений, загадочную грань между видимым и сущностным:

Тот же город. Тот же сад.

И луны такой же взгляд.

Только мы вот с тобой,

Мы вот с тобой – другие.

Лирический герой Талькова погружен в воспоминания о пережитой любви, наполняющие его душу и болью за несвершившееся счастье, и вместе с тем радостью и благодарностью судьбе за те чувства, которые довелось испытать. В стихотворениях «Давно в душе моей утихли бури» (1981), «Прощение» (1985) герой стремится к философски-умудренному восприятию поворотов судьбы, и это в определенной степени сближает их со зрелой любовной лирикой Пушкина – в частности, со стихотворением «Я вас любил» (1829):

И пусть с любовью тоже нам не повезло,

И пусть не склеить нам разбитое стекло, —

Я зла не помню и обиды не держу

И той мгновенною любовью дорожу.

А время, лакмусом в бумаге растворяясь

С перечислением ошибок и обид,

Вновь воскресит непогрешимо чистых нас

Друг перед другом и за все простит.

Чувство благодарения жизни и любимой женщине, онтологический ракурс осмысления любви оказываются ключевыми в обращенном к жене лирическом послании «В вечность», а стихотворение «Ценою самоотреченья…» (1985) позволяет представить любовную поэзию Талькова как лирику духовно-нравственного стоицизма, родственную по типу авторской эмоциональности гражданским песням о России:

Ценою самоотреченья

И сердца – стертого до дна –

Души святое очищенье

Дается нам.

Ценою мук непроходящих,

Глухой тоски, ночей без сна –

Любви мгновенья настоящей

Даются нам.

Тревожное мироощущение лирического «я» отчетливо проявилось в поэтических раздумьях о «заветной черте» в эмоциональной близости людей («между нами сотни лет»), психологических истоках взаимного отчуждения. Лирический герой таких стихотворений, как «Ты с жизнью на „ты“» (1980), «Разговоры ни о чем» (1981), жаждет обрести в любви целостность телесной и душевно-духовной составляющих личностного бытия. В «шальном головокружении» любовной страсти, «разговорах ни о чем» он силится сохранить внутреннее трезвение, превозмочь недолжную рассеянность чувств и душевную пустоту. Эти произведения построены как откровенная исповедь героя перед возлюбленной, обогащенная процессом глубокого самоосмысления, непрекращающейся работы над собой:

Разговоры ни о чем…

Только здесь я ни при чем,

Я давно ушел в глубокое молчанье,

За собой захлопнул дверь,

И никто меня теперь,

Никто

Не обременит больным воспоминаньем.

Во многих стихотворениях Талькова о любви обнаруживается тяготение к явному или скрытому цикло-образованию.

Примечательна с этой точки зрения своеобразная лирическая «мини-новелла» о любви, созданная осенью 1981 г. Четыре стихотворных фрагмента («Тот самый день», «Дождь и ты», «Мне немного жаль», «Память непрошенным гостем входит в мой дом…») перемежаются здесь прозаическими авторскими комментариями, на время замедляющими ход рассказа углублением в неповторимые мгновения любовных переживаний: «Память все чаще и чаще возвращает меня в один весенний вечер. Тогда нас разделял только город. Намокший под дождем и притихший…». Подобное соединение стиха и прозы в единое образно-ритмическое целое усиливает непосредственность изображаемого, актуализируя диалогическую обращенность текста к вдумчивому слушателю-собеседнику. Динамика лирического переживания сопряжена здесь с драматичными переменами во внутреннем мире героя – от смутного предчувствия сердечных волнений к нелегким воспоминаниям о прошедшей любви, находящими живой отклик в мире природы:

Природа ожидала этой встречи:

В твоей улыбке – звезды отразились,

В твоих глазах растаял тихий вечер…

В завершающей части цикла мотив памяти – сквозной для многих лирических песен Талькова – углубляется звучанием покаянных нот в размышлениях героя: «И не могу никак себя простить // За то, что потерял тебя когда-то, // За то, что оборвал святую нить».

Внутренняя же циклизация сопряжена в любовной лирике Талькова со сквозным для многих стихотворений образом дома.

Таким образом, в поэзии Талькова осмысление любовного чувства связано и с тонким психологическим анализом его коллизий, и с онтологической перспективой – раздумьями о вечности, судьбе, нравственных основаниях бытия.

Художественная рефлексия о творчестве:

Вопрос 1: О чем же писал Тальков?

Размышления о смысле искусства, заключающемся, по убеждению Талькова, в «возрождении вечных понятий любви, красоты, гармонии, движении вперед к Правде, к Свету, к Истине, к Богу», о вольном духе, изначально присущем бардовской песне, имели существенную значимость в творческом самосознании поэта: «Я – бард. Я пишу и пою песни о том, что меня волнует. Свобода творчества – мой принцип». В освоении этой темы публицистичность, сатирическая заостренность и даже политическая злободневность мысли соединились у Талькова с проникновенным лиризмом, масштабными лирико-философскими обобщениями.

Вопрос 2: Что порождала внутреннюю дисгармонию в душе?

Во многих стихотворениях деятельность поэта-певца неотделима от постоянного противодействия разного рода внешним силам. В известной песне «Сцена» тернистый путь поэта к сцене сопряжен с острейшей социальной борьбой, противостоянием силам зла и преисподней («А дорогу к тебе преграждала нечистая сила»), которое порождало внутреннюю дисгармонию в душе творца («в душе затаилась на долгие годы тоска»), преодолеваемую лишь духовным упованием на Высшую силу: «Да поможет нам Сила Господня!». Образ «анти-идеала» в творчестве вырисовывается в таких сатирических стихотворениях, как «Этот путь» (1988), «Конкурс» (1982), «Правда» (1985), впитавших в себя традиции русской гражданской поэзии. В «Этом пути» в качестве такого анти-идеала явлен «успокоенный талант» поэта-певца, «приструнившего свою струну» в угоду сиюминутной конъюнктуре. А в стихотворной инвективе «Конкурс» в горьких раздумьях поэта о торжестве «парада бездарностей» на конкурсе эстрадной песни возникают неслучайные реминисценции из известного монолога грибоедовского героя:

А судьи кто! А судьи кто! А судьи кто?!!

Как некогда сказал один поэт:

«Сужденья черпают из забытых газет»,

И всем им по сто с лишним лет…".

Вопрос 3: Какие черты свойственны образу Талькова?

Сам поэт несет в своем личностном облике черты борца-правдоискателя, осознающего собственную обреченность на гибель, но идущего, подобно «камикадзе», на решительную борьбу с Системой, «не боясь совсем порвать остатки связок, душу выворачивая…».

Вопрос 4: Посредством чего Тальков рассуждает о своем жизненном пути?

Рефлексия о собственном жизненном и творческом пути порой приобретает в песенной поэзии Талькова характер обобщения судьбы поколения, сформировавшегося в атмосфере общественной лжи и лицемерия. В исповедальном, проникнутом самоиронией, стихотворении «Примерный мальчик» в истории взросления и внутреннего становления лирического «я» преломилась участь значительной части его современников, сознание которых, деформированное в условиях советской педагогики, оказалось сбитым, лишенным бытийных ориентиров. А потому и духовный поиск героя, его стремление к личностной свободе, самоидентификации, формы социального протеста имели, как показано в стихотворении, весьма противоречивое выражение:

Читая книги не такие

Тайком от всех по вечерам,

На дискотеках лихо прыгая

И посещая Божий храм.

В раздумьях о подлинной творческой свободе как о непременном условии бытия художника у Талькова различимы отголоски известного пушкинского сонета «Поэту» 1830 г. («Дорогою свободной // Иди, куда влечет тебя свободный ум…»):

Иду себе своей дорогой

И, как за флаг, держусь за мысль,

Что нет мудрее педагога,

Чем наша собственная жизнь.

Образ поэта, «крамольного» в отношении к официальной идеологии и усредненных стандартов творческого поведения, раскрывается и в таких стихотворениях, как «Друзья-товарищи» (1988), «Спасательный круг» (1989), «Призвание» (1986).

Я пророчить не берусь,

Но точно знаю, что вернусь,

Пусть даже через сто веков,

В страну не дураков, а гениев,

И, поверженный в бою,

Я воскресну и спою

На первом дне рождения страны, вернувшейся с войны.

А когда затихают бои,

На привале, а не в строю

Я о мире и о любви

Сочиняю и пою…

Поэзия И. Талькова явилась ярким художественным выражением эпохи болезненного крушения Системы, обнажившего зияющие пустоты в национальной картине мира. Она в полноте выразила стремление общества обрести утерянные духовные, религиозные ориентиры бытия, соединив в себе публицистическое, рефлексирующее начало с сильнейшим эмоциональным зарядом, богатой гаммой душевных переживаний.

(Звучат песни И. Талькова и детям предлагается рисовать)

Практическая работа (40 мин)

(По желанию дети выходят к фотографии И. Талькова и рассказывают свои впечатления о его творчестве и что бы они хотели нарисовать по стихам И. Талькова.)

1. Дети берут лист бумаги формата А3 и простой карандаш, выбирают стихи, иллюстрируют их.
2. Делают эскиз
3. Делают фон и подмалевок в рисунках
4. Усиливают тень и делают передний план.
5. Прорисовывают детали, делая их ярче и четче, учитывают динамику линий от светлого, к темному.

Подведение итогов урока (5 мин)

Выставка детских работ

Педагог: Дорогие ребята, большое спасибо за занятие, мне было очень приятно вместе с вами открывать что-то новое. Вам понравилось занятие?

Сегодня все молодцы справились с задачей и давайте это отметим дружными аплодисментами друг другу. До новых встреч!

Литература

1. И.Тальков. Монолог. Песни; Стихи; Проза./Сост. О. Дубовицкая. - М.: Худож. лит., 1992. - 158 с. ISBN 5-280-02532-1
2. Талькова О. Ю. "Я воскресну и спою...",- М.: издательство "Фирма Алеся", 1998.- 208 с., илл. ISBN 5-87163-012-Х
3. Игорь Сост. Г. Левдокимов, Т. Талькова, Н. Шантаренков. - М. : Мол. Гвардия, 1993.-96 с., ил.
4. "Россия" - Песни Игоря Талькова. Нотное издание Редактор и составитель Наринэ Эдуардовна Хагагортян. - М. : Издательское объединение "Композитор", 1992